В местах лишения свободы в России, по данным ФСИН, содержатся около 50 тысяч женщин, это чуть меньше 8% от общего числа осужденных в стране. При этом три четверти таких женщин попадают за решетку в возрасте от 20 до 35 лет, и некоторые из них оказываются в изоляторах или колониях «в положении».
При женских колониях действуют 13 домов ребенка, в которых живут 520 детей до трех лет. Корреспондент РИА Новости побывал в одной из таких колоний и узнал, как материнское чувство помогает выдержать испытание неволей.
ПОЧТИ ОБЫЧНЫЙ ДЕТСАД
Головинская ИК-1 находится в получасе езды от Владимира. Это старейшая в регионе женская колония, основанная еще в довоенное время. Дом ребенка здесь существует с 1953 года. Когда-то осужденные занимались здесь лесозаготовкой, а сейчас при колонии действует швейное производство, вполне традиционное для мест лишения свободы.
Здесь шьют форменную одежду, в том числе для полиции и ФСИН — людей, к которым, казалось бы, осужденные не могут быть равнодушны. Впрочем, женщины, с которыми удалось побеседовать корреспонденту РИА Новости, сказали, что им «все равно что шить».
На входе в колонию все гости, включая и сотрудников ФСИН, и гражданских служащих колонии, оставляют телефоны и все сколько-нибудь подозрительные предметы. Гости колонии проходят через три шлюза и сдают паспорта.
В головинской колонии живут около тысячи осужденных впервые женщин. У 36 из них есть дети до трех лет, которые содержатся в доме ребенка. Там же действует центр совместного проживания, в котором мамы с детьми проводят почти все время, кроме работы на швейном производстве при колонии.
Дом ребенка и центр совместного проживания, действующий при нем с 2012 года, — двухэтажное здание, которое ни изнутри, ни снаружи нельзя отличить от любого другого российского детского сада. Перед входом — детская площадка с качелями для малышей, на клумбах высажены цветы. Если не обращать внимания на забор с колючей проволокой по периметру, можно на время забыть, что это «зона».
НИТОЧКА НА ВОЛЮ
«Моего сына зовут Даниил, ему два года и четыре месяца. Мы живем с ним в центре совместного проживания, я ухожу на работу, утром он уходит в группу, как в садике, а после смены я его забираю и мы живем с ним вместе», — рассказывает 31-летняя Наталья.
«Здесь замечательный персонал, воспитатели у нас квалифицированные. Когда я прихожу, забираю вечером ребенка, показывают какие-то поделки, рисунки. Сын любит собирать конструктор, очень любит книжки, которые ему привозит папа», — продолжает она.
Наталья находится в колонии уже девять лет, а ее срок подойдет к концу только в 2022 году. Почему она оказалась в колонии, Наталья вспоминать не хочет, для нее это не самая приятная тема для разговора. С куда большим желанием она говорит о своей семье и ожидании досрочного освобождения.
«Моему старшему сыну 14 лет, он приезжает вместе с мужем, с родителями на каждое свидание, и то, что я не успела вложить старшему там, на свободе, стараюсь здесь наверстать с младшим. А с мужем мы вообще знакомы с детства, он отец и первого ребенка, и второго, надеюсь, и третьего будет», — говорит Наталья.
Она надеется выйти по УДО и вернуться к семье в город Ковров во Владимирской области уже в этом году.
«У меня сейчас подходит время, когда можно претендовать на УДО. С начала срока я уже начала к нему стремиться, есть благодарности, отсутствие нареканий, это может произойти в течение этого года», — рассказывает она.
Связь с семьей и проживание с сыном служит для Натальи «такой ниточкой», которая мотивирует поскорее выйти на свободу. Для того чтобы попасть в центр совместного проживания, она отказалась от вредной привычки: говорит, что раньше много курила. Но выходы на перекур отнимали бы то время, которое она могла провести с сыном.
Другая собеседница — 25-летняя Анастасия — попала под следствие уже беременной. Она рассказала, что при вынесении приговора это послужило смягчающим обстоятельством.
«Прокурор просил четыре года, судья назначил два. Сижу за мошенничество, уже год и восемь месяцев. Работала бухгалтером, вот так получилось», — рассказывает Анастасия. Она держит на руках двухлетнюю Алису, которая сосредоточенно накручивает волосы на палец.
«Меня устраивает, что я могу проживать со своим ребенком, не везде есть такая возможность. Когда я вернусь, ребенок уже будет знать, что такое жить с мамой, а не просто, что мама заходит в гости. И я очень рада, что попала… вернее, я не рада, что попала в такие места, но раз уж выбирать не приходится, то здесь очень хорошие условия для ребенка и по медицинской части», — поправляется Анастасия.
Поскольку Алиса еще требует ухода, Анастасия после освобождения в октябре планирует провести еще какое-то время с дочерью, а потом отдать ее в детский сад, где малыши начинают учить иностранный язык. Сама же она планирует вернуться на работу.
ЗАДАЧА — НЕ РАЗЛУЧАТЬ
В центре совместного проживания только 16 мест, а детей в доме ребенка -36. Остальные 20 осужденных стоят в очереди и ждут, когда освободится хоть одно место. Когда это происходит, созывается комиссия, которая выбирает, кто из осужденных больше его достоин. Учитываются все, важным условием становится отказ от курения, единственной допустимой здесь вредной привычки.
И начальник колонии, и работающие тут гражданские специалисты — врачи и воспитатели — и сотрудники руководства ФСИН, которые посетили исправительное учреждение, уверены, что необходимо сделать так, чтобы все находящиеся в колонии мамы могли жить здесь со своими детьми.
К тому же, после того, как ребенку исполнится три года, его передают либо под опеку родственников, либо в детский дом, до тех пор, пока не подойдет к концу срок заключения матери.
С 2015 года ФСИН проводит работу, итогом которой должен стать переход для всех осужденных женщин с детьми к совместному проживанию.
Как рассказал РИА Новости замдиректора службы Валерий Максименко, эта проблема решается. По его словам, если срок наказания осужденной подходит к концу, то ребенка не разлучают с матерью и позволяют остаться в доме ребенка до конца срока. К тому же в этом возрасте ребенок еще не вполне понимает, что такое колония и где он находится, почему его мать и другие женщины одинаково одеты, а значит это не накладывает на его психику сильного отпечатка.
Кроме того, согласно «дорожной карте», утвержденной ФСИН, в головинской колонии к 2021 году должно появиться новое здание, в котором смогут разместиться все осужденные вместе со своими детьми.
«По срокам пребывания мам с детьми нужно поработать и как можно больше эти сроки увеличить. Во-вторых, следующий этап — перевод этих мам из колоний в колонии-поселения, а там уже есть свободный выход в город. Дальше из колоний-поселений переход в исправительные центры, где, отбывая наказание, она может жить дома, в своей квартире, и это тоже будет считаться отбыванием наказания. Нам надо, чтобы те женщины, которые отбывают наказание, возвращались в мирную жизнь не озлобленными, а чтобы они понимали, что не все в жизни потеряно, если один раз человек оступился», — сказал Максименко.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И ИСПРАВЛЕНИЕ
По словам директора дома ребенка Татьяны Шишигиной, которая работает здесь более 20 лет, проживание с детьми дает ощутимый результат в социализации осужденных женщин.
«Я стараюсь не видеть в них преступниц и предпочитаю не знать, как каждая из них здесь оказалась», — говорит она. По ее словам, совместное проживание «помогает женщинам привыкнуть к своему ребенку, полюбить его, ведь раньше они приходили сюда на полтора-два часа».
«Сейчас стало мало такого показушного обращения с детьми. Например, это когда ей в отряде говорят: «Почему ты не пошла к ребенку?», и только после этого она приходит сюда, но сидит в стороне от него. За последние десять лет я такого не наблюдала», — говорит Шишигина.
Она отмечает, что когда в дом ребенка заходят другие осужденные, занятые на хозяйственных работах, в том числе и те, у кого есть дети на свободе, по их лицам видна зависть к тем, кто не лишен общения со своим ребенком.
«Когда они сюда заходят и видят, что мамы здесь живут с детьми, лица у них, конечно, другие становятся. У них ведь тоже есть материнские чувства», — отмечает она.
В колонии с осужденными работают и психологи. Сначала они адаптируют вновь прибывших к жизни в колонии, поскольку мысль, что здесь придется провести несколько лет, многим непросто принять. Также психологи стараются развить материнские чувства и любовь к детям у тех, кто пока не способен к этому в полной мере.
По словам начальника психологической лаборатории колонии Татьяны Рябовой, в возрасте от года до трех лет ребенку крайне желательно проживать вместе с матерью, потому что это сильно влияет на его дальнейшее развитие.
«Чем больше он общается с мамой, тем лучше он развивается и умственно, и физически, эмоционально. Наша задача — развить материнскую любовь, привить заботу тем, у кого это чувство не проявилось в полной мере. Мы читаем им лекции по возрастной психологии, берем оттуда какие-то примеры, беседуем индивидуально. И когда женщина видит, как за детьми ухаживают другие мамы, это тоже развивает у нее привязанность к своему ребенку», — рассказывает психолог.
Рябова отмечает, что и обстановка здесь отличается от той, что по другую сторону забора, но она старается видеть в осужденных людей, а не то, почему они сюда попали.
«Конечно, я знакома с личными делами каждой из осужденных, но мы отбрасываем то преступление, которое она совершила, и выбираем другие отношения, общечеловеческие, стараемся обращать внимание на другие стороны личности, вырабатываем позитивные социальные установки», — рассказывает она.
В женских колониях, особенно для осужденных впервые, проблема обращения к психологу не стоит остро, хотя среди помогающих осужденным психологов есть как сотрудники ФСИН, так и специалисты «с воли».
В мужских колониях с этим сложнее, потому что осужденные избегают общения с сотрудниками уголовно-исполнительной системы, ведь добровольные контакты с людьми в погонах противоречит «понятиям» криминального мира, и другие осужденные, придерживающиеся «арестантского уклада», такие встречи не поймут. В связи с этим в мужских колониях осужденные вместо психолога предпочитают обращаться со своими проблемами к священнику.
