Общение с людьми – это неотъемлемая часть жизни каждого. С кем-то ПРИЯТНО общаться, с кем-то НАДО общаться, с кем-то СЛОЖНО общаться, а с кем-то БОЯТСЯ общаться… Именно в последнюю категорию попали люди, чья профессия — психиатр-психотерапевт. Елена Гусева уже 20 лет работает в Выборгском здравоохранении. Тысячи человек за годы её трудовой деятельности имели честь пообщаться с ней «по душам». Но если кто-то и идет в гости к ней принудительно, я отправился на прием к Елене Степановне по доброй воле! И вот, что я для себя определил: хороший психолог или хороший психотерапевт – это, в первую очередь, уникальный и очень добрый человек.
Корр.: Елена Степановна, у Вас очень яркий статус ВКонтакте: «Мы сами придумываем себе проблемы, преграды, комплексы и рамки… Освободи себя, вдохни жизнь и пойми, что ты можешь все». Красивое высказывание, но как этот совет воплотить в жизнь?
Елена Степановна Гусева: Для начала надо захотеть это сделать. Нужно просто перестать считать, что непреодолимых проблем больше, чем преодолимых и постараться увидеть, что жизнь прекрасна, сквозь преграды можно пройти, комплексы побороть, а «выстроенные рамки» научиться оборачивать себе во благо. Лично мне пока это тоже не всегда удается, но я стараюсь. Собственно, поэтому и вынесла это высказывание в статус. Сама учусь преодолевать.
Корр.: Вы родились в Выборге?
Е.С.: Нет, я родилась в городе Душанбе. Мама была заслуженным экономистом тогда Таджикской ССР, отец работал водителем дальних рейсов, развозил продукты по городам и районам Таджикистана, сегодня эта профессия называется дальнобойщик. Детство? Детство было обыкновенное, наверное, как у многих моих сверстников, детский садик, школа. Потом — Таджикский Государственный Медицинский Институт, который я закончила в 1990 году. Работала в Республиканском психоневрологическом диспансере под руководством замечательных врачей-психиатров. В 1992, после начала боевых действий в Таджикистане, связанных с межэтническими конфликтами, о которых я не люблю вспоминать, моя одноклассница, с которой мы просидели за одной партой 10 лет, пригласила в Выборг.
Сама она работала на Выборгском Целлюлозно-бумажном комбинате в поселке Советский инженером, узнав, что в Светогорске нужен врач психиатр-нарколог позвала меня. Так я оказалось в Светогорске. В 1994 пригласили на работу заведующей психиатрическим кабинетом, тогда еще, амбулаторно-поликлиническое территориальное медицинское объединение Выборгского района, которое возглавляла главный врач Майя Васильевна Пюрвеева. Надо сказать — замечательный человек. Знаете, на тот момент, да и потом в последующее время, она заменяла мне всех родных, которых у меня здесь в Выборге не было, наставников, которых не хватает в нашей, поверьте, очень сложной работе. И долгие годы, и в самые трудные минуты, и в минуты побед она была рядом. Вот и весь мой профессиональный путь. Сегодня я продолжаю работать врачом психиатром, и немножко, психотерапевтом. Могу сказать, что моя работа мне очень нравится.
Корр.: Почему в ВУЗе Вы выбрали именно факультет психиатрии?
Е.С.: Тогда у меня на выбор было лишь два факультета — лечебное дело и педиатрия. Вначале я выбрала лечебное дело, очень хотела быть кардиологом. Была прикреплена к кафедре кардиологии, на факультативных часах нас водили на лекции и семинары по психосоматике, и это меня просто безумно увлекло.
Корр.: И все же, что стало решающим фактором?
Е.С.: Я связала свою жизнь с медициной сознательно, так как рано потеряла отца. Он умер от инфаркта миокарда, ему и 40 лет не было. Тогда это заболевание плохо диагностировалось. Моя самая сокровенная мечта тогда — вылечить всех пап, чтобы дети никогда не оставались без них. В кардиологию, а особенно, в хирургию шли очень многие. И тогда я спросила себя: «А кто будет лечить душу?», тем более что всегда и везде слышно «все болезни от нервов»!
Корр.: Ох, как я вам верю. Честно! Психолог так много пропускает через себя. Вы к этому были готовы?
Е.С.: Я не психолог. По основной специальности я – психиатр. Психотерапия для меня — своего рода вторая работа.
Но, давайте ближе к вашему вопросу. Все зависит от метода. Психоаналитики, к примеру, ничего через себя не пропускают. Во время работы на телефоне доверия нас обучали Роджерианскому консультированию. В нем я обязана эмпатически (Эмпатия — осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания) включиться в проблему. Но во многих методах терапии это не обязательно. С опытом приходит умение ставить преграду, не пускать внутрь чужие переживания. Главная задача психотерапевта – не учить, а слушать, принимать человека таким, какой он есть. Быть в стороне, наблюдать со стороны, но не отдаляться в беседе от человека, обратившегося, за помощью.
Корр.: Кстати, я очень часто слышу высказывание, что мы все больные, включая врачей. Почему так говорят?
Е.С.: Жизнь наверно такая… Так говорят чаще всего всуе. Не предавайте этому значение. Мы больше «больные» из-за неумения слушать, слышать и понимать как себя, так и других. Чтобы добиться исполнения своих желаний или чтоб подойти быстро к задуманной цели, многие затрачивают колоссальные силы, и все что им нужно — это поддержка окружающих. Ведь порой просто нужно «подставить дружеское плечо». Ну, и, естественно, нам нужен человек, который сможет нас выслушать. А слушать далеко не все умеют.
Корр.: В Советском Союзе было как-то не принято обращаться к психологам, психотерапевтам как в США, например. Как думаете, в связи с чем? Может люди просто боялись признаться, в том, что им нужен психолог или психотерапевт. Ведь даже самому себе не просто в этом признаться…
Е.С.: Психология как наука была всегда, просто во времена коммунизма не так была развита. Никто не верил, что можно поговорить и вылечиться. Люди верили в таблетки. Сейчас психолог — нечто вроде моды, как все остальное, что пришло к нам с запада. Понимаете, психотерапевт – врач, в отличии от психолога. Психотерапия – это слово достаточно прочно закрепилось в умах людей, далеких от нашей профессии. И, поверьте, каждый человек понимает психотерапию по-своему. Одни считают, что это только для «психов», другие наделяют психотерапию магией и волшебством, третьи считают, что толку от психотерапии мало (а то и вовсе нет) и занятие психотерапией сродни обману людей. Отсутствие единого понимания целей и задач психотерапии приводит к тому, что люди часто путают или смешивают профессию психотерапевта с профессиями психолога, педагога, парапсихолога, народного целителя.
Это приводит к обесцениванию психотерапии и часто выражается словами: «Я сам себе психолог и психотерапевт». Психотерапия же, находясь на стыке медицины, психологии, психиатрии, педагогики, социальных наук и клинической психофармакологии, объединяет эти дисциплины. Психотерапия по сравнению с другими науками, достаточно молода. Процесс психотерапии можно определить как психологическое вмешательство, которое направлено на помощь клиенту в разрешении его эмоциональных, поведенческих и межличностных проблем. Способы, которые применяет психотерапевт в процессе психологического вмешательства называются методами психотерапии, опирающимися на те или иные школы психотерапии, научные теории или авторские концепции. Конечная цель психотерапии – повышение качества жизни человека.
Корр.: В чем все-таки разница между психологом и психотерапевтом? Неужели можно вылечить словом?
Е.С.: Психолог занимается выявлением патологии, устанавливает своего рода диагноз личности, а психотерапевт занимается лечением поставленного диагноза личности. Когда человек проговаривает свою проблему вслух, это помогает ему лучше осознать проблему, состояние, причину и взглянуть на это под другим углом.
Корр.: Раз уж мы заговорили о диагнозе личности, не могу не спросить о депрессии…
Е.С.: Депрессия – в настоящее время – дань моде. Выражение «у меня депрессия» прочно осела в нашем словаре. И чаще всего этим выражением подменяют понятие плохого настроения или стресса. На самом же деле депрессивное состояние имеет три основных критерия: снижение настроения, замедленное мышление, замедленная речь. И только тогда, когда прослеживаются все эти три параметра, тут можно смело говорить о наличии депрессии. Внешне это проявляется плохим настроением и нежеланием что-то делать, все становиться безрадостным, чуждым. Из депрессии лучше самому не пытаться выйти, здесь нужна помощь специалиста врача-психиатра.
Корр.: В последнее время много говорят о том, что стрессы и депрессии, появляющиеся в современном мире, связаны с работой и увеличившимся темпом жизни…
Е.С.: Дело в том, что Вам, например, нравится ваша работа. Вы получаете от нее удовольствие. А многие люди получают от работы только отрицательные эмоции. Конечно, молодежь, поступая в высшие учебные заведения, мечтает, окончив их, получить престижную работу, с хорошей зарплатой. Сразу, не имея никакого опыта. У них огромные, завышенные ожидания. А у кого-то – просто завышенная самооценка. И вот они закончили ВУЗ, все такие, мечтающие о шикарном рабочем месте и зарплате в 40 тысяч… Но действительность, вы же понимаете, другая. Везде нужны люди с опытом, и необходимо начинать с малого, чтобы потом получить больше. Не хотят. И что в итоге? А в итоге… Таксисты, грузчики, охранники, бармены, официанты, продавцы в торговых центрах, секретарши…
Не хочу никого обидеть, все профессии достойны уважения, но вряд ли кто-то мечтает о такой вот «замене». И вот эти выпускники ищут работу, работают, зарабатывают для того, чтобы выжить, и свести концы с концами. А это приводит к стрессу. Ведь они не получают того, к чему так долго стремились. Они не получают морального удовлетворения от своей работы. И это уже — длительная стрессовая ситуация, которая, кстати, может привести к депрессии.
Вообще, на мой взгляд, моральное удовлетворение от того, что ты делаешь – прекрасное лекарство от любого стресса!
Корр.: А как думаете, почему все-таки люди неохотно идут к врачам вашей специальности психиатрам?
Е.С.: Боятся огласки, боятся учета. Почему-то думают, что это может, например, повлиять на получение водительских прав и т д. Ну, или, если лечиться, то, что их непременно «заколят» нейролептиками. СМИ, кстати, постоянно рассказывают подобные вещи, хотя сегодня это совсем не соответствует действительности. И еще. Считается, что если человек пропал в поле зрения психиатров, то для всех он уже психически болен. Ну глупость же! Мы даже на учет не имеем права поставить без желания человека и письменного его согласия.
Корр.: Социальные сети… Люди все меньше общаются «вживую». Это плохо или хорошо?
Е.С.: И плохо, и хорошо одновременно. Если человек прикован к постели или к коляске, это едва ли не единственный способ общения, и в этом случае очень хорошо, что виртуальное общение развивается. А если человек здоров и подменяет реальное общение виртуальным – это уже проблема.
Корр.: Ваша работа – это общение и общение специфическое. За рамками лечебного учреждения у Вас есть силы на общение с друзьями? И много ли у вас друзей?
Е.С.: Это сложный вопрос. На него нельзя ответить однозначно. Давайте скажем так: друзей не много. А что касается общения вне работы… Главное – не работать дома. Все рабочее лучше оставлять на работе. Ну и наоборот – не тащить домашние проблемы на работу.
Корр.: Ваше профессиональное кредо.
Е.С.: «Знать других – мудрость, знать себя – просветление». Это сказал еще Дао Дэ Цзин. Многолетняя работа в системе государственного здравоохранения (больница, поликлиника) очень многому научила, закалила, вызвала противоречивые чувства, но не растратила моего сострадания к переживающему человеку – моему пациенту (пер. с лат.: “человек страдающий”). Оказывая людям, которые ко мне обращаются, врачебную помощь, я ни на минуту не забываю, что человек един в своем телесном и душевном, биологическом и психологическом началах.
Поэтому стремлюсь к доскональным знаниям в психиатрии, невропатологии и психотерапии, и немножко медицинской психологии. А главный вывод, к которому привела меня врачебная деятельность: ЗДОРОВЬЮ НУЖНО УЧИТЬСЯ! Неизлечимый душевнобольной, пусть он перестал быть полезным членом общества, все еще может сохранять достоинство человеческого существа. Таково кредо психиатра.
Корр.: У Вас большой стаж… Какой случай из своей профессиональной деятельности Вы будете рассказывать своим внукам?
Е.С.: Наверное просто буду рядом с ними.
Корр.: Есть какой-то свод правил для общения со своими пациентами?
Е.С.: Есть целый закон о психиатрической помощи гарантиях прав при ее оказании.
Корр.: Что главное в Вашей профессии? Терпение?
Е.С.: Терпение это важно, но главное это уважение к тем людям, которые приходят.
Корр.: Ваши пациенты, как правило, никогда сами не признают себя больными. Как Вам удается добиться расположения и убедить их в чем-то?
Е.С.: Это профессиональная тайна.
Корр.: Что на сегодняшний момент Вас беспокоит в большей степени, если говорить о профессиональной деятельности.
Е.С.: Когда закончится модернизация в здравоохранении.
Корр.: Как относится семья к вашей работе? Ведь при таком графике, Вас дома практически не бывает?
Е.С.: Привыкли. По-другому никак. Тяжело, конечно, приходится иногда пропускать многие важные моменты в жизни моих близких. Но они меня понимают, помогают мне своим пониманием, ведь я получаю удовлетворение от своей работы. Мне даже кажется что в этом заключается мое женское счастье.
Корр.: А что любите готовить?
Е.С.: У меня очень заботливые муж и сын. В основном, готовят они. Я не притязательна к еде. Все, что приготовлено руками моих родных я ем с удовольствием.
Корр.: Что вы посоветуете выборжцам? Как им избежать знаменитого «весеннего обострения», о котором сейчас говорят практически все?
Е.С.: Внимательно относитесь друг к другу. Говорите больше приятных слов. Слушайте и понимайте друг друга! Поверьте, никакого весеннего обострения не существует… Оно придумано нами самими.