Вечер был на исходе. Лучи солнца пробивались сквозь густые облака, изредка освещали вершины башен Новгородского кремля и золотились на крестах св. Софии и других церквей.
К дому тысяцкого Андреяна примчались два всадника. Быстро соскочив с коня, один из них поспешил помочь спутнику, который, казалось готов был свалиться с седла.
-Иван свет Клекачевич! откуда это тебя принесло, и кто ж такой с тобою пожаловал ко мне? – с этими словами обратился тысяцкий, появившийся в раскрытых дверях своего дома.
-А это смолокур с Карельской земли, Пахом! – ответил Клекачевич, отвешивая поясной поклон знатному новгородцу.
-Беда какая опять приключилась? – тревожно спросил Андреян.
-Да еще и какая! – надорванным голосом проговорил смолокур. – Вороги к нам заявились и зачали насильничать. Наших дружков карел вконец загубили, понуждая тяжелые каменья под кнутом таскать на остров, близ нашего урочища, что на протоке на Карельской земле обретается.
-Вороги, сказываешь? Кто такие и откуда взялись? – осведомился Андриян.
-Вестимо, свеи, на кораблях пришли, — начал свое повествование Пахом.
-И сам свейский правитель пришел. Да привез он еще с собою епископа из Рима, чтобы крестить и наших, и карельцев в свою веру. А крови-то льется сколько…
Утром Пахом направился к тысяцкому, который уже обсуждал с собравшимися у него старостами Великого Новгорода создавшееся положение. Тысяцкий выступил вперед.
-Дело-то, друже дорогие, проволочки не терпит, вестимо, да время какое у нас трудное. Дружину на вече скликнуть в поход еще способно будет, да много ли воинов собрать можно? Да, поди и свея к зиме восвояси уберется.
Так ни с чем и отбыл смолокур обратно.
Время шло. С Карельской земли стали чаще приходить плохие вести. Часть шведских войск осталось на зимовку, и подчинила себе несколько карельских общин. К середине зимы в самом Новгороде стало уже спокойнее, никаких следов от недавнего волнения не осталось.
В середине февраля 1294 года в Новгород прибыл погостить смоленский князь Роман Глебович с лучшей частью своих дружинников. Слава об этом князе, как храбром воине, дошла и до посадника. Он начал переговоры с Романом Глебовичем, чтобы тот взялся возглавит поход на Карельскую землю.
Князь охотно принял предложение и через несколько дней под его предводительством выступила в поход рать.
…После тяжелого похода в зимних условиях небольшое войско из новгородцев и смолян подошло к городу, сооруженному на небольшом острове в сравнительно широком проливе. По всему берегу острова был насыпан земляной оборонительный вал, частично обложенный камнем. На возвышенной средней части островка было сооружена из камней сторожевая башня – «донжон», подле которой разместились приземистые бревенчатые домики – жилье вражеского войска. Подле самого города находились разрушенные шведами дома, зародившегося в конце 11 века карело — русского селения.
Роман Глебович и Юрий Мишинич с несколькими дружинниками внимательно рассматривали с вершины высокого холма город, в котором было заметно тревожное оживление. Было хорошо видно, как шведские воины суетились подле сторожевой башни, наверху которой стояло несколько человек, в свою очередь настороженно глядевших на неожиданно появившееся русскому войско.
-Не разумею того я, князь, — начал Мишинич, — каким способом сподручнее вести бой будет. Подкопа по льду под воду творить никак невозможно, а выманить ворога наружу – не выйдет.
Расставив вокруг стана дозорных, князь собрал испытанных и бывалых воинов на беседу, в которой приняли участие и новгородцы. Порешили, когда настанет рассвет, попытаться выманить противника из города и дать ему бой. Если потребуется, то пойти для этого даже на ложный приступ.
Собрав рать, князь стал объяснять план действий. На наиболее опасный участок подступа к городу, близ самой сторожевой башни, вызвался пойти Иван Клекавич со своими боевыми друзьями.
Едва воины подошли на предельный полет стрелы, из замка полетели со свистом тучи вражеских стрел, от которых наши стали прикрываться щитами. Как и было решено, еще при подходе к берегу смоляне приняли резко вправо, а новгородцы растянулись обхватывающей дугой влево и стали, спустившись на лед, прощупывать его кто копьем, а кто и шестом, заготовленным еще накануне. Группа выделенных лучников, подле которой находился и князь, по его указанию пускала ответные стрелы.
Тем временем Иван Клекович продвигался по льду, который во многих местах хотя и дал уже трещины, но был еще способен выдержать тяжесть воинов, державшихся друг от друга на некотором отдалении. Но во многих местах сквозь трещины подавшегося немного вниз льда начала появляться вода и широко разливаться в стороны. Князь Роман, видя такой оборот дела и не желая напрасно рисковать жизнью воинов, поспешил дать приказание прекратить приступ и отходить назад. Вскоре со льда на берег сошли последние воины, среди которых часть была раненых. Вечер был уже на исходе, и все начали готовиться к ночлегу. Тихо было в русском стане, да и в замке особого шума не слышалось. Вдруг среди ночи раздался странный треск и начался непонятный неумолчный гул. Ночь выдалась темная, безлунная. Когда стало светать, все увидели, что начался…ледоход.
По приказу князя отряд двинулся в обратный поход. Но знали русские воины, что скоро вновь придут сюда, чтобы не дать покоя незваным пришельцам.
Выборгский коммунист. 22 июля 1972 г.
Из авторского путеводителя по Выборгу «Древний Выборг. Легенды и городские истории», автор Андрей Николаев.
