В преддверии великого дня 9 мая, ivbg.ru продолжает серию публикаций об участниках Великой Отечественной войны. Благодаря им небо над нашей Родиной — мирное.
Мой отец, Участник Великой Отечественной войны, Гольденберг Шмиль Абрамович, родился в 1925 году в Бессарабии, которая тогда входила в состав королевской Румынии. Семья была многодетной и бедной, дед мой работал садовником у румынского барина, а бабушка (мать моего отца) рано умерла, оставив на попечение деда 5 детей: троих братьев и двух сестер. Воспитанием детей занималась старшая сестра Люба, жили впроголодь, с детства все работали на барина. Поэтому, когда 1940 году Бессарабия вошла в состав Советского Союза, для них началась новая жизнь, когда можно было учиться и получить образование, когда появилась надежда найти достойную работу. Но продолжалось это недолго, потому что в июне 1941, когда моему отцу было 16 лет, началась война. И теперь защищать надо было не только жизнь свою, своих родных и близких, но и ту новую светлую жизнь, которая продолжалась так недолго. Вот почему, оказавшись в эвакуации в Казахстане, получая техническое образование и общую военную подготовку в фабрично-заводском училище (ФЗУ), мой отец, как и все мальчишки в его годы, хотел попасть в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию (РККА), на фронт, «бить проклятых фашистов». Но, только пройдя специальное обучение и получив определённые навыки, он попал в мае 1944 года, в отдельную 523-ю аэродромно-техническую роту, которая участвовала в операции «ФРЭНТИК». В ходе этой совместной советско-американской операции американские бомбардировщики, вылетая с западных аэродромов, отбомбившись и пролетев линию фронта приземлялись на военном аэродроме под Полтавой, где советские солдаты и сержанты, технический персонал, в том числе и мой отец, проводили техническое обслуживание этих «летающих крепостей» подвешивали бомбы и они опять летели бомбить фашистов.
Об этой масштабной, значимой и уникальной военной операции, в которой моему отцу, 19-20 летнему сержанту, довелось участвовать в качестве техника по обслуживанию вооружения американских самолетов на этом сверхсекретном советско – американском аэродроме под Полтавой, сейчас уже многое написано. А в 1944-1945гг, в годы его службы на этом аэродроме строго – настрого не разрешалось фотографировать, вести переписку, рассказывать о себе что-либо. Даже уже после войны, нам, мне и моему брату, отец не имел право ничего рассказывать вплоть до конца 70-х годов прошлого века. И только значительно позже я услышал от отца его короткие рассказы про этот аэродром, про совместную работу с американцами, про военную экипировку американских летчиков, про дружбу советских и американских солдат.
Мой отец мне рассказывал, что он служил в паре с американским военным техником. Американец был значительно старше моего отца, и насколько я понял, возраст его был 35-40 лет. Американец очень симпатизировал смекалистому и способному молодому сержанту, который после присоединения Бессарабии к СССР в 1940 году за год выучил русский язык. Американец предлагал моему отцу несколько раз сбежать в США, когда военные самолеты возвращались на свои американские или европейские базы. Но отец, смеясь, отшучивался, и даже не думал об этом. Кому нужна была эта Америка в те далёкие 1944-1945 гг., когда был великий Союз Советских Социалистических Республик!
А ещё я запомнил рассказ отца, как ему в те далёкие военные годы довелось одному, ночью через лес, вести в штаб пойманного разведчика – диверсанта. Дело в том, что фашисты, чтобы разведать расположение этого секретного аэродрома, постоянно засылали лазутчиков. И вот однажды во время ночной смены часовые, охраняющие секретные самолётные площадки, заметили и арестовали подозрительного, совершенно постороннего человека, который непонятно как оказался вблизи обслуживаемого нашими техниками американского самолёта. Арестовать-то арестовали, но чтобы разобраться надо было отвести арестованного в штаб, который находился в 3-4 км. в лесу, в стороне от аэродрома. И пришлось 20-и летнему сержанту вести ночью через тёмный лес этого лазутчика. Хотя арестованный шёл впереди со связанными за спиной руками, отца предупредили – не вести никаких разговоров с арестованным, не слушать что он говорит, не подходить к нему ближе 4- 5 метров, держать винтовку наготове и, в случае чего — стрелять. Вести диверсанта ночью по лесной дороге, одному конечно было страшно. Сначала он пытался заговорить с отцом, пытаясь его разжалобить и задобрить, останавливался и падал на колени, потом начал говорить, что он не один, что в этом лесу его сообщники и они сейчас нападут и отобьют его, начал кричать и звать кого-то, но отец только передёрнул затвор винтовки и грозным приказом заставил его идти дальше. Вот так, несмотря на страх, в тёмном лесу по заросшей лесной дороге вел он этого врага и привёл его в штаб. А там поднялся переполох, потому что, как оказалось, это был очень опасный диверсант, и вести его ночью одному через лес было нельзя, и непонятно как это удалось сделать такому молодому сержанту!
Наверное, за этот бесстрашный поступок, как и за другую хорошую работу, за честную службу, заслужил мой отец благодарственное письмо от командира части, которое хранил всю жизнь! И медаль «За победу над Германией»!
После Полтавы, уже после 9-Мая, после Дня победы над фашисткой Германией, оставалась милитаристская Япония. Поэтому их воинскую часть подняли по тревоге, посадили в железнодорожные эшелоны и направили на Дальний восток, война для них ещё не закончилась.
А потом в 1946 и 1947 гг. была служба на аэродроме в г. Энгельсе (в наши сегодняшние дни это аэродром, где базируются наши «Витязи») было ещё многое другое, была мирная жизнь и работа на тракторном заводе. Но это, как говорится, уже другая история…
Текст: Михаил Гольденберг
